Неточные совпадения
Гостиница эта уже пришла в это состояние; и солдат в грязном мундире, курящий папироску у входа, долженствовавший изображать швейцара, и чугунная, сквозная, мрачная и неприятная лестница, и развязный половой в грязном
фраке, и общая зала с пыльным восковым букетом цветов, украшающим стол, и грязь, пыль и неряшество везде, и вместе какая-то
новая современно железнодорожная самодовольная озабоченность этой гостиницы — произвели на Левиных после их молодой жизни самое тяжелое чувство, в особенности тем, что фальшивое впечатление, производимое гостиницей, никак не мирилось с тем, что ожидало их.
В самом деле, назначение
нового генерал-губернатора, и эти полученные бумаги такого сурьезного содержания, и эти бог знает какие слухи — все это оставило заметные следы в их лицах, и
фраки на многих сделались заметно просторней.
Слезы вдруг хлынули ручьями из глаз его. Он повалился в ноги князю, так, как был, во
фраке наваринского пламени с дымом, в бархатном жилете с атласным галстуком,
новых штанах и причесанных волосах, изливавших чистый запах одеколона.
— Как же можно! — сказал Обломов, хмурясь при этом
новом требовании. — Мой
фрак тебе не впору…
Яков был в черном
фраке и белом галстуке, а Егорка, Петрушка и
новый, только что из деревни взятый в лакеи Степка, не умевший стоять прямо на ногах, одеты были в старые, не по росту каждому, ливрейные
фраки, от которых несло затхлостью кладовой. Ровно в полдень в зале и гостиной накурили шипучим куревом с запахом какого-то сладкого соуса.
Переодевшись во
фрак, он приехал ко второму акту вечной «Dame aux camélias», [«Дамы с камелиями»,] в которой приезжая актриса еще по-новому показывала, как умирают чахоточные женщины.
Это убеждение было так сильно, что никто не решался отказать ему в этом, и он получал каждый год, в виде отчасти пенсии, отчасти вознаграждения за членство в высшем государственном учреждении и за председательство в разных комиссиях, комитетах, несколько десятков тысяч рублей и, сверх того, высоко ценимые им всякий год
новые права на нашивку
новых галунов на свои плечи или панталоны и на поддевание под
фрак новых ленточек и эмалевых звездочек.
Утром я бросился в небольшой флигель, служивший баней, туда снесли Толочанова; тело лежало на столе в том виде, как он умер: во
фраке, без галстука, с раскрытой грудью; черты его были страшно искажены и уже почернели. Это было первое мертвое тело, которое я видел; близкий к обмороку, я вышел вон. И игрушки, и картинки, подаренные мне на
Новый год, не тешили меня; почернелый Толочанов носился перед глазами, и я слышал его «жжет — огонь!».
Все это мы успели заметить и оценить до последней пуговицы и до слишком широких лацканов синего
фрака, пока
новый учитель ходил по классу. Нам казалось странным и немного дерзким то обстоятельство, что он ведет себя так бесцеремонно, точно нас, целого класса, здесь вовсе не существует.
Князь проговорил свои несколько фраз голосом неспокойным, прерываясь и часто переводя дух. Всё выражало в нем чрезвычайное волнение. Настасья Филипповна смотрела на него с любопытством, но уже не смеялась. В эту самую минуту вдруг громкий,
новый голос, послышавшийся из-за толпы, плотно обступившей князя и Настасью Филипповну, так сказать, раздвинул толпу и разделил ее надвое. Перед Настасьей Филипповной стоял сам отец семейства, генерал Иволгин. Он был во
фраке и в чистой манишке; усы его были нафабрены…
Произнеся эти слова, Иван Петрович, бесспорно, достиг своей цели: он до того изумил Петра Андреича, что тот глаза вытаращил и онемел на мгновенье; но тотчас же опомнился и как был в тулупчике на беличьем меху и в башмаках на босу ногу, так и бросился с кулаками на Ивана Петровича, который, как нарочно, в тот день причесался а la Titus и надел
новый английский синий
фрак, сапоги с кисточками и щегольские лосиные панталоны в обтяжку.
Приезд
новых гостей прервал этот разговор. Это был Кнопов, который, по обыкновению, во
фраке и с прицепленною на борту сабелькою, увешанною крестами и медальками, входил, переваливаясь с ноги на ногу, а за ним следовал с своим строгим и малоподвижным лицом уже знакомый нам совестный судья.
В торжественный день он явился ровно в одиннадцать часов, прямо от обедни, во
фраке, прилично заштопанном, и действительно в
новом жилете и в
новых сапогах.
В двенадцать часов Калинович, переодевшись из мундира в черный
фрак, в черный атласный шарф и черный бархатный жилет и надев сверх всего
новое пальто, вышел, чтоб отправиться делать визиты, но, увидев присланный ему экипаж, попятился назад: лошадь, о которой Петр Михайлыч так лестно отзывался, конечно, была, благодаря неусыпному вниманию Палагеи Евграфовны, очень раскормленная; но огромная, жирная голова, отвислые уши, толстые, мохнатые ноги ясно свидетельствовали о ее солидном возрасте, сырой комплекции и кротком нраве.
— Знаю, знаю. Но вы, как я слышал, все это поправляете, — отвечал князь, хотя очень хорошо знал, что прежний становой пристав был человек действительно пьющий, но знающий и деятельный, а
новый — дрянь и дурак; однако все-таки, по своей тактике, хотел на первый раз обласкать его, и тот, с своей стороны, очень довольный этим приветствием, заложил большой палец левой руки за последнюю застегнутую пуговицу
фрака и, покачивая вправо и влево головою, начал расхаживать по зале.
Я был во
фраке в первый раз в моей жизни, и все платье, даже белье, чулки, было на мне самое
новое и лучшее.
Танцы начались с вальса, и на этот вальс Аггей Никитич, в
новом, с иголочки
фраке, пригласил очаровательную аптекаршу, которая поистине была очаровательна, если не лицом, то туалетом, отличавшимся не роскошью — нет, — а вкусом.
— Решительным благодеянием, если бы только ревизующий нашу губернию граф Эдлерс… — хотел было Крапчик прямо приступить к изветам на сенатора и губернатора; но в это время вошел
новый гость, мужчина лет сорока пяти, в завитом парике, в черном атласном с красными крапинками галстуке, в синем, с бронзовыми пуговицами,
фраке, в белых из нитяного сукна брюках со штрипками и в щеголеватых лаковых сапожках. По своей гордой и приподнятой физиономии он напоминал несколько англичанина.
На этом месте беседы в кофейную вошли два
новые посетителя, это — начинавший уже тогда приобретать себе громкую известность Пров Михайлыч Садовский, который с наклоненною немного набок головой и с некоторой скукою в выражении лица вошел неторопливой походкой; за ним следовал другой господин, худой, в подержанном
фраке, и очень напоминающий своей фигурой Дон-Кихота. При появлении этих лиц выразилось общее удовольствие; кто кричал: «Милый наш Проша!», другой: «Голубчик, Пров Михайлыч, садись, кушай!»
Вместо чистого,
нового черного
фрака была белая, грязная, с широкими складками черкеска и оружие.
Учитель французского языка м-р Ранси, всегда в чистой манишке и
новом синем
фраке, курчавый, как пудель, говорят, был на родине парикмахером.
«Все равно… — думал Андрей Ефимыч, стыдливо запахиваясь в халат и чувствуя, что в своем
новом костюме он похож на арестанта. — Все равно… Все равно, что
фрак, что мундир, что этот халат…»
Акушерка тоже была довольно нарядна и довольно весела; но зато Миклаков, в
новом своем
фраке, в
новом белье и белом даже галстуке, сидел мрачный в зале на стуле.
Он был во
фраке, перчатках, выглядя оттого по-новому, но мне было все равно.
С другой стороны кресел держался Владимир Семенович, в черном
фраке, с
новым своим орденом в петличке.
Тихими шагами вошел Иван Александрыч, с ног до головы одетый в
новое платье, которое подарил ему Сапега, не могший видеть, по его словам, близ себя человека в таком запачканном
фраке. Граф молча кивнул племяннику головой и протянул руку, которую тот схватил обеими руками и поцеловал с благоговением. Улыбка презрения промелькнула в лице Сапеги, и он снова начал ходить по комнате. Прошло еще четверть часа в молчании. Граф посмотрел в окно.
Я испытывала
новое для себя чувство гордости и самодовольства, когда, входя на бал, все глаза обращались на меня, а он, как будто совестясь признаваться перед толпою в обладании мною, спешил оставить меня и терялся в черной толпе
фраков.
Не кургузым, нелепо комичным одеянием представлялся
фрак, а чем-то вроде рыцарских лат, равно как и сам Толпенников казался себе рыцарем какого-то
нового ордена, призванного блюсти правду на земле, защищать невинных и угнетенных.
Себя казать, как чудный зверь,
В Петрополь едет он теперь
С запасом
фраков и жилетов,
Шляп, вееров, плащей, корсетов,
Булавок, запонок, лорнетов,
Цветных платков, чулок à jour,
С ужасной книжкою Гизота,
С тетрадью злых карикатур,
С романом
новым Вальтер-Скотта,
С bon-mots парижского двора,
С последней песней Беранжера,
С мотивами Россини, Пера,
Et cetera, et cetera.
Оделся, умылся, завился, припомадился,
фрак новый напялил и прямо на праздник к Федосею Николаичу, а бумагу в шляпе держу.
— Ну так и есть. Мы вас, — говорят, — помним и видели: вы одному господину под
Новый год удивительно
фрак к балу заштопали и потом от него при нас неприятность в гостинице перенесли.
— Напрасно ты только страшишься: он тобою очень доволен остался и в твоем
фраке на бале
Новый год встречал, и никто на нем дырки не заметил. А теперь у него собрались к завтраку гости его с
Новым годом поздравлять и хорошо выпили и, ставши о твоей работе разговаривать, об заклад пошли: кто дырку найдет, да никто не нашел. Теперь они на радости, к этому случаю присыпавшись, за твое русское искусство пьют и самого тебя видеть желают. Иди скорей — через это тебя в
Новый год
новое счастье ждет.
Фендриков успокоился, но ненадолго. Через переднюю прошел Галкин, молодой человек с жидкой, словно оборванной бородкой, в парусинковых брюках и
новом синем
фраке. Он строго посмотрел на Фендрикова и прошел дальше.
— А!.. Quelle chance! [Какая удача! (фр.).] — встретил Палтусова около двери в боковую комнату брат Марьи Орестовны, Nicolas Леденщиков, во
фраке и белом жилете, по
новой моде, и с какой-то нерусской орденской ленточкой в петлице.
У одного из подъездов на тротуаре лежит прилично одетый человек в бобровой шубе и
новых резиновых калошах… Возле его мертвецки бледного, свежевыбритого лица валяются разбитые очки. Шуба на груди распахнулась, и собравшаяся толпа видит кусочек
фрака и Станислава третьей степени. Грудь медленно и тяжело дышит, глаза закрыты…
В день свадьбы, после лекции, Костя и Боб торжественно облачились в раздобытые
фраки, причем Костя утонул в своем
новом одеянии с головой, а Бобу его костюм доходил чуть ли не до колен. Они долго щеголяли в таком виде по «музыкальной», пока счастливый жених, осмотревший их критическим оком, не взъерошил свою красивую густую шевелюру и не произнес трагическим голосом...
Николай Леопольдович за истекшие пять лет, прошедшие с того дня, когда мы оставили его сопровождающим княгиню с племянницами Москву, пополнел и возмужал. Окладистая каштановая бородка придала ему более солидный, деловой вид. Изящный
фрак с
новым с иголочки значком присяжного поверенного (он был принят в эту корпорацию всего недели две тому назад) красиво облегал его стройную фигуру, дышавшую молодостью, здоровьем и довольством.